Исповедь лидера ЭОКА-Б Элефтериоса Пападопулоса о причинах трагедии Кипра

Элефтериос Пападопулос, лидер ЭОКА-Б, дал большое интервью после смерти генерала Гриваса (Дигениса). Националисты — греко-киприоты ЭОКА-Б имели противников буквально со всех сторон: британцы, турки, ЦРУ, Советский Союз, — но прежде всего это был истеблишмент Кипра.
Для получения дополнительной информации рекомендуется ознакомиться с двухтомным трудом Элефтериоса Пападопулоса «Мои показания перед специальным комитетом парламента Кипра по „Кипрскому досье“». На его 1227 страницах можно найти множество подробностей о предательстве Кипра и борьбе ЭОКА-Б. Интервью взял журналист Никос Теодору.

— Господин Пападопулос, давайте начнем с Цюрихско-Лондонских соглашений. Были ли они, на ваш взгляд, финальной точкой в возможности достижения энозиса между Кипром и Грецией?

— Безусловно. Эти соглашения были надгробным камнем, потому что они по сути своей запрещали союз Кипра с Грецией и даже в некотором смысле разделяли нас. При этом в дела Кипра вмешивалась Турция, которая навсегда останется огромной проблемой для острова. Несмотря на то что Турция де-юре не имела никаких прав на Кипр, так как официально отказалась от него согласно Лозаннскому договору 1923 года.

— Почему же архиепископ Макариос все-таки подписал эти соглашения? Вокруг этого вопроса ходит множество слухов.

— Предательство совершил политический лидер воинствующей части эллинизма. Потому я могу заявить, что в данном случае речь идет именно о предательстве. Я даже не акцентирую внимание на его обязательствах перед Национальным советом, на его публичной присяге народу и особенно — лидеру освободительной борьбы.
Именно он принял и подписал Цюрихские соглашения. Характерно, что Караманлис и Авероф утверждали, что Макариос выбрал независимость, не консультируясь с ними. И это само по себе является предательством.

— Как отреагировал на эти соглашения генерал Гривас?

— Никак. О подписании ему сообщил генеральный консул Греции, Авероф. Позже эта информация появилась в прессе, где были опубликованы тексты соглашений.

— Что побудило генерала Георгиоса Гриваса (Дигениса) вернуться на Кипр и основать ЭОКА-Б?

— Вместо того чтобы рассказать вам эту историю своими словами, я зачитаю часть общего приказа от 23 апреля 1972 года, в котором он среди прочего говорит следующее:

«Когда я выехал из Греции в августе прошлого года, чтобы приехать на Кипр, я сделал это не для того, чтобы покрыть себя новыми лаврами или закрепить за собой власть. Моей целью было отдать то, что у меня еще осталось, на борьбу за Кипр и завершить дело, начатое в1955 году. У меня нет никаких связей с властями, и я совершенно не связан с каким-либо политическим движением, фракцией или правительством — Греции, Кипра или иностранцами. У меня развязаны руки, чтобы начать сотрудничество с теми, кто действительно будет работать с нами на благо энозиса и даст гарантии искреннего сотрудничества для его реализации. Я отдельно остановлюсь на этом моменте, когда распространяются слухи в отношении бойцов нынешней организации, продолжающей историю героической ЭОКА. Я готов сотрудничать с самим дьяволом, если такое сотрудничество действительно укрепит наш союз. Однако я отвернусь от любого, даже если он явится в образе ангела, если таковой захочет обмануть нас угрозами и пустыми словами ради достижения своих политических целей. К счастью, у меня есть опыт, позволяющий судить о людях и ситуациях. Я не собираюсь попадаться в ловушки. За свои 74 года я не собираюсь запятнать свою историю, историю, полную борьбы. Более того, я буду сражаться, пока у меня останутся силы, против любого врага союза, даже если я останусь один или с немногими. Их мне достаточно, чтобы дать героический отпор».

— Какова была ваша роль в организации ЭОКА-Б?

Я следовал за Дигенисом с первой ЭОКА, еще будучи молодым студентом, на протяжении всей борьбы. Затем, не согласившись, как и вся моя семья, с Цюрихскими соглашениями, я продолжал оставаться на стороне лидера, который удостоил меня своим доверием — доверием, о котором можно было бы написать тома. Надеюсь, я ответил на ваш вопрос.

— Были ли ваши отношения похожи на отношения отца и сына?
Да, можно сказать, именно так и было.

— Какие отношения были между Георгиосом Гривасом и Георгиосом Пападопулосом?
Георгиос Пападопулос всегда был против Дигениса — еще со времен оккупации.

— Как это проявлялось?
Когда Пападопулос возглавлял контрразведку KYP (Национальная разведывательная служба), он поручил Никосу Фармакису организовать специальную группу, которая систематически следила за Гривасом. Однако даже тогда, когда его пытались представить как лидера переворота 21 апреля 1967 года, Пападопулос не скрывал ни своей антипатии к Дигенису, ни своего отношения к присутствию Дигениса и греческой дивизии на Кипре.

Именно поэтому в августе 1967 года он молниеносно прибыл на Кипр, провел четыре часа в закрытом кабинете с президентом Макариосом, и никто не знал, о чем шла их беседа. Приближенные к нему офицеры утверждали, что именно Георгиос Папандреу санкционировал высадку греческой дивизии на Кипре. Эта дивизия в течение четырех лет сопротивлялась режиму Макариоса и сумела выстоять. Именно греческий контингент являлся гарантией безопасности Кипра.

Особую ценность представляют свидетельства Глафкоса Клиридиса, оставленные незадолго до его смерти. Я включил их во второй том, озаглавленный «Откровение через 43 года».

— Правда ли, что Пападопулос мечтал о греко-турецкой конфедерации?
Конечно. Он подробно рассказал об этом зятю Иноню, который также был журналистом. Проект конфедерации имел долгую предысторию, а его разработчиками были Афанасиос Сулиотис (греческий офицер, разведчик, политик и историк начала XX века, идеолог греко-турецкого сотрудничества) и Ионас Драгумис (греческий дипломат, политический деятель, революционер и писатель). Однако Пападопулос был лишен как теоретического обоснования, так и практической возможности реализации этой идеи. Ведь эпоха, когда выдвигалась концепция конфедерации с Турцией, существенно отличалась от его времени.

— Было ли что-то подобное между Венизелосом и Кемалем? Возможно, они заключили сделку по поводу Кипра?
Нет, Кемаль и Венизелос никогда не говорили о кипрской проблеме.

— Давайте отложим тему ЭОКА. Когда начались разногласия Гриваса с Макариосом? Когда начинается великий раскол?
Раскол начался с того момента, когда Макариос, по-видимому, принял идею независимости. Вернувшись из ссылки в Великобританию, он оказался в окружении обширной сети британской разведки, состоявшей из опытных и хорошо подготовленных агентов, обладавших знаниями и, конечно, необходимой смелостью. Макариос, полагавший, что каждое его слово возводит круг в квадрат, попал в эту ловушку.

Однако у всего этого была своя предыстория. Об этом рассказывал митрополит Китионский (Папасаввас). Избежав ареста, он смог укрыться в горах Македонии, где присоединился к повстанческой группе и сражался в качестве солдата против итальянского вторжения в Грецию, оставаясь на фронте до самого конца войны, включая столкновения с вооруженными коммунистическими группировками.

Однажды Макариос привел своего близкого друга Папасавваса на высокую вершину Пентадактилоса, в Халевке, откуда открывался вид на цветущую долину Месогии. Он сказал ему: «Вот он, земной рай. Зачем нам союз?» В этот момент стало ясно, что в этом человеке заложена внутренняя предрасположенность к независимости.

— Для чего это было нужно Макариосу? Быть королем даже в деревне?
Как писал его товарищ по изгнанию Поликарпос Иоаннидис, этот лживый и воинственный «патриот» был готов довольствоваться властью даже над небольшой деревней в Лимассоле на Кипре. Он был способен принять любое решение, лишь бы оставаться там президентом.

— Когда же наступил серьезный кризис в отношениях Макариоса и Гриваса? Кажется, что в апреле 1972 года они были близки к перемирию. Одни утверждают, что в расколе виновато окружение Гриваса, другие — окружение Макариоса. Где же правда? Я обращаюсь к вам как к непосредственному участнику событий.
Это сказки. После нескольких встреч делегации, назначенной Дигенисом, Макариос обратился к нему с письменной просьбой о личной встрече. В то время митрополиты оказывали на Макариоса давление, требуя, чтобы он ушел из политики и сосредоточился исключительно на церковной деятельности.

Одновременно с этим стало известно, что он тайно инициировал повторную поставку оружия из Чехословакии (так называемое чешское оружие), что вызвало обеспокоенность в правительственных кругах.

Пападопулос оказался в затруднительном положении: на него оказывали давление, чтобы он передал оружие Организации Объединенных Наций, но Макариос его не принял. После этого правительство Пападопулоса передало сообщение через посла на Кипре Константиноса Панагиотакоса — успешного дипломата, ученого и профессора университета с большим патриотическим рвением к делу Кипра. Однако Пападопулос отстранил его и сделал заместителем министра иностранных дел.

В смятении он пришёл к выводу, что единственное спасение — это Гривас (Дигенис). Он обратился к нему, и Дигенис, несмотря на личные сомнения и недоверие к Пападопулосу, был готов ему помочь. Однако Дигенис тоже имел свои сомнения, зная о связи Пападопулоса с вопросом об отзыве греческого контингента, его молчании по поводу Кофину и других ситуациях, таких как встреча с Демирелем.

Дигенис назначил делегацию из трех выдающихся патриотов: бывшего главного судьи Георгиоса Василиадиса, психиатра и бывшего политического оппонента Макариоса Такиса Евдокаса, а также одного из своих доверенных лиц — бизнесмена Сократиса Илиадиса.

Более того, Дигенис организовал отправку оружия из Лимассола в Никосию и оплатил часть поставки оружия, которое под его давлением прибыло на Кипр. Однако из-за задержки в поставке мы не смогли использовать это вооружение вовремя.

Состоялась встреча между Макариосом и Сократисом. Илиадис заявил, что будет обсуждать только вопрос, касающийся энозиса, так как Дигенис отказался обсуждать что-либо другое. Макариос ответил, что если греческое правительство согласится, то и он тоже даст свое согласие. Этот ответ дошел до Дигениса, и он сказал: «Вы правильно подняли вопрос».

Затем Макариос через своего друга связался с Дигенисом и объяснил ему: «Илиадис — хороший патриот и т. д., но он меня оскорбляет». Макариос отметил, что Илиадис проявил высокомерие, постоянно напоминая ему: «Вы несете ответственность, которая привела нас на грань гражданской войны и, по сути, под контроль Турции. Мы не знаем, что нас ждет в будущем».

После этого Дигенис, по всей видимости с подачи некоторых соратников, о которых я не хочу говорить в данный момент, принял решение о встрече (март 1972 г.) с Макариосом. Он сообщил, что встреча должна состояться 25 марта. Накануне 25 марта некий информатор сообщил ему: «Мы оба в опасности, судя по некоторым сведениям, которые у меня есть» — и дал понять, что он имеет отношение к правительству Греции. Именно этот человек предложил перенести встречу на 26 марта.

Встреча действительно состоялась в доме племянницы Макариоса, который находился рядом с отелем «Хилтон». Важно отметить, что обе стороны были вооружены.

Хотя Макариос принял некоторые предложения Дигениса, одно из которых заключалось в его уходе с поста президента и принятии на себя роли человека, пользующегося общим доверием, позже он отказался от своих слов.

— Почему он изменил свое решение?

— Он заявил Пападопулосу, что готов выступить против него общим фронтом с Гривасом.

— Это была очередная ложь Макариоса?

— Конечно, Макариос постоянно лгал. Мне позвонил Дигенис, и мы встретились, чтобы обсудить различные вопросы. В какой-то момент, во время брифинга и инструкций, которые он мне давал, он сказал: «Лефтериc, я знаю, что ты был против моей встречи с архиепископом. Но подумай: архиепископ принял мои предложения. Чего еще мы хотим? Если архиепископ продолжит твердо выполнять свои обязанности, мы победим, потому что мы не стремимся ни к чему иному, как к единству народа, чтобы освободить его от рабства Цюрихских соглашений, лишить его разделения и двигаться вперед».

Затем он объяснил, что в тот момент Макариос сделал два жеста: начал обсуждать с ним своих коллег, которые могут быть выдвинуты кандидатами на пост президента, но он нашел их всех неподходящими для этой роли. В конце концов Макариос заявил: «Это могу быть только я и никто другой».

Дигенис сказал ему: «Ваша светлость, давайте не будем сейчас искать этого человека. Давайте подумаем вместе, после того как свяжемся, и примем решение». Макариос ответил: «Хорошо, генерал, но скажите, не согласились бы вы вместе принять парад 1 апреля (юбилей ЭОКА)?» Дигенис сказал ему: «Меня это не беспокоит, ваша светлость, но подумайте о реакции Англии и Турции». Макариос ответил: «М-м-м-м, вы правы, генерал. Но скажите, согласны ли вы, чтобы я приказал напечатать в общинной типографии пятьдесят тысяч больших плакатов с нашей совместной фотографией под лозунгом «Едины ради Союза»?» Дигенис ответил: «Конечно, я принимаю это предложение, ваша светлость». Мы все еще ждем эти плакаты.

Вы понимаете, что этот человек был недобросовестным, и, поскольку он имел свободу распоряжаться общественными, церковными и другими деньгами, накопленными им, он мог покупать людей, каких и когда того пожелает. Именно поэтому у него были люди в Министерстве иностранных дел Греции, как свои, так и работающие на изгнанников, типа короля Константина. Последний думал, что Макариос действует от его имени.

— Какова была роль ЭОКА-Б в свержении режима Макариоса Иоаннидисом? Был ли Никос Самсон связан с ЭОКА-Б?

— Самсон не имел к нам никакого отношения, он сам неоднократно заявлял об этом.

— Вы это утверждаете потому, что сами были членом ЭОКА-Б?

— Конечно. Однажды я пришел к нему с просьбой от нашего лидера предоставить нам оружие, которым он владел с 1964 года, но он заявил, что у него его нет.

— Когда у него было...

— Конечно, мы его тоже отметили, и было приказано забрать у него это только в том случае, если он откажется. Так и случилось. И поскольку оно не поместилось в два фургона, которые у нас были...

— У него было такое количество оружия?

— Конечно. Остальное он хранил на складе своей газеты «Махи». Там работал один парень, много людей, много молодых ребят, некоторые из них были членами нашей организации. Я просто поручил трем-четырем группам быть там, чтобы подать нам сигнал. На входной железной двери, в которую я выстрелил и которая не открывалась, он поставил большие военные замки, мы подняли крышу сверху, и я спустился внутрь. Внутри в больших деревянных ящиках находилось много оружия и боеприпасов.

Несмотря на этот случай, Самсон сохранял дружеское отношение ко мне. Я ценил его еще и потому, что он действительно оказал помощь борьбе. Несмотря на то, что долгие годы Самсон был связан с Макариосом.

— Расскажите об этом подробнее.

— С Макариосом? Разумеется. В декабре 1963 года, а может быть и раньше, он познакомился с Иоаннидисом, Павлосом Пападакисом, шафером Иоаннидиса. Характерно, что со стороны, где находился офис Самсона. Он был связан со всеми из них, и я полагаю, что он также был в курсе событий 21 апреля. Если нет, то он знал о том, что произойдет в марте или апреле 1972 года со стороны людей, приближенных к хунте, или Иоаннидиса.

— Какова была роль ЭОКА-Б в свержении Макариоса Иоаннидисом? Какова была ваша роль? Где вы находились в те июльские дни?

— Я был арестован вместе с четырьмя другими офицерами 11 июля за государственную измену.

— Вы вышли из игры?

— Да, я сидел в тюрьме с четырьмя сломанными ребрами в результате пыток. Пытки со стороны полиции у Пафосских ворот в Никосии и гвардии Макариоса. С 21:15 11 июля до 3:40 меня пытали.

-----------------------

Вторая часть интервью с Элефтериосом Пападопулосом — одним из лидеров ЭОКА-Б после смерти генерала Гриваса (Дигениса).

— Вы сталкивались с насилием?
— С очень серьезным. Если бы я рассказал вам, что со мной делали, вы бы подумали, что это были турки или англичане. Я прошел через пытки, как во времена английской оккупации.

— Какова была роль ЭОКА-Б в тех событиях?
— К тому моменту организация была полностью дезорганизована. Она не принимала участия в перевороте. По сути, она была обезглавлена.

— Все руководство находилось в тюрьме?
— Да. Нас преследовали, мучили и пытали годами. И когда мы услышали по радио сообщение о том, что Макариос мертв, многие из нас испытали чувство облегчения и свободы. Некоторые подпольные группы, у которых было оружие, вышли на помощь тем, кто свергал Макариоса. Они увидели в них союзников — в лице Национальной гвардии. Но говорить о скоординированных действиях ЭОКА-Б тогда — неправомерно.

— Была ли ЭОКА-Б связана с Иоаннидисом?
— Никогда.

— 15 июля вы были в тюрьме. Знали ли вы о подготовке переворота?
— Нет. Но я сделал некоторые выводы на основе имеющейся информации. Это даже не была развединформация, это было публичное заявление самого Макариоса, что он дает офицерам срок до 20 июля, после чего они должны покинуть остров. Уже в начале июля мне стало известно о миссии Савваса Константопулоса. 7–8 июля он получил от Макариоса указание: «Если 20 июля я собираюсь изгнать греческий контингент, офицеры должны заранее подготовиться к этому».
Я тогда написал Посейдону: «Ты не покинешь организацию по крайней мере до понедельника».

— Хотел ли Гривас свергнуть Макариоса при жизни последнего?
— Эта тема часто обсуждалась. Он действительно контактировал с соратниками — обсуждал с ними не только кипрский вопрос, но и возможные сценарии в случае свержения Макариоса. Среди них был и генерал Цакарас — крупный военный теоретик, служивший в штабе НАТО в Италии. Он, кстати, нанес Кипру огромный вред.
Но я не слышал, чтобы Гривас желал смерти Макариоса. Мы на него давили, но он был категоричен.

— Почему он так относился к идее свержения Макариоса?
— Мы как-то обсуждали это с глазу на глаз. Он сказал:
«Ты, человек, изучающий историю, разве не понял, что мы полгода пытались убедить греческий народ: мы не хотим гражданской войны — ее хочет Макариос?
Ты не видишь, что Пападопулос хочет убить двух зайцев одним выстрелом? Как только мы свергнем Макариоса, он скажет: „Гривас — зло, и его нужно устранить“. И будет утверждать, что только он может решить кипрскую проблему. Но он уже показал, чего на самом деле хочет».
Он показал мне документ — отчет афинского отделения нашей организации. Там говорилось о согласованном американо-британском плане решения кипрского вопроса. Пападопулос разрешил Гривасу отправиться на Кипр, чтобы избавиться от Макариоса, но только ради того, чтобы не допустить их союза. Он знал, как сильно Макариос ненавидит такую возможность.

— А как Гривас относился к Иоаннидису?
— Он знал, что тот мечтает стать диктатором. И он его ненавидел. Гривас считал, что армия может сыграть свою роль в переломный момент, но не должна управлять народом. Армия должна продвигать новых людей, образованных, с научным мышлением — тех, кто составит завтрашнее руководство.
Не забывайте: Гривас начинал как сторонник Венизелоса. Но, увидев нищету 1920-х, изменил взгляды. Его уважали Папагос и сам Метаксас — они ценили его как офицера. Поэтому именно ему доверили разработку плана обороны в Албании.

— Была ли демократия при Макариосе? Перефразирую вопрос: почему, когда его свергли, газета «Агон» вышла с заголовком «Тиран пал»?
— Коцис, редактор, был его сторонником, но однажды вместе с Йоркацисом приехал в Афины и сказал Гривасу: «Вы должны вернуться. Этот старик туркизирует Кипр». Дигенис ответил: «Если ты готов дать показания, об этом должен знать премьер-министр Георгиос Папандреу».

— Так все же, был ли Макариос тираном?
— Безусловно. Он лично отдавал приказы об убийствах, похищениях, избиениях. И при этом был священником!
Если я когда-нибудь найду средства, чтобы издать третий том «Преследования энозистов», вы узнаете ужасающие факты.

— Приведите хотя бы один пример.
— Его гвардия совершала убийства, похищения, избиения, фабриковала показания. Даже не скрывая этого.

— Как вы оцениваете его речь в ООН 19 июля?
— Он четыре раза призвал Турцию вмешаться. Сказал: «От Греции страдают не только греко-киприоты, но и турко-киприоты». Он знал, что говорит. В 1967 году у него уже были контакты с Турцией, это признает даже Клиридис, который по его поручению встречался в Бейруте с посланником Денкташа.
В этих словах не просто отчаяние. Это была часть плана по свержению греческой хунты и возвращению Караманлиса, с которым у Макариоса были договоренности.

— На фото он улыбается с Киссинджером, с Эржевитом. Как вы это объясните?
— Он никогда не признал, что несет ответственность. Не сказал «извините» кипрскому народу. А ведь он фактически призвал турецкие войска на остров.

— Как вы пережили смерть Гриваса?
— Это был самый шокирующий момент в моей жизни. Я знал его много лет. Мы теряли соратников, но у нас с ним была особая связь — духовная, интеллектуальная. Я провел с ним много дней, мы много разговаривали. Когда он умер, я одним из первых прибыл в его дом в Лимассоле. Я попросил ЕСЕА не публиковать новость о смерти, пока я сам не дам отмашку, чтобы Макариос не устроил еще одно публичное шоу.

— Правда ли, что Макариос хотел, чтобы Гриваса похоронили в Греции?
— Конечно.

— Какую роль сыграли американцы на Кипре?
— Посмотрите, как они поступили после победы Турции.

— А Советский Союз? Он тоже дал зеленый свет вторжению?

— Безусловно.

— Как вы видите будущее Кипра?
— Кипр движется к тюркизации. Гривас был прав. Ответственность лежит на Макариосе и его преемниках. Увы, такого лидера, как Гривас, сегодня у нас нет.