Шведско-кипрская археологическая экспедиция 1927–1931 годов

Шведско-кипрская экспедиция была организована для систематического изучения ранней археологической истории Кипра.

Она проходила с сентября 1927 года по март 1931 года под руководством трех археологов: Эйнара Гьерстада, Эрика Шёквиста и Альфреда Вестхольма — при участии архитектора Джона Линдроса, который также исполнял обязанности фотографа. Эти раскопки положили начало современной научной археологии на острове.

Результаты экспедиции подтвердили, что самобытная культура раннего Кипра формировалась в тесном взаимодействии с цивилизациями Ближнего Востока и Западного Средиземноморья. Шведско-кипрская экспедиция буквально создала историческую хронологию острова — от каменного века до конца римского периода. Археологические исследования велись в различных районах Кипра: Лапитосе, Нитовикле, Агия Ирини, Марионе, Идалионе, Аматусе и Энкоми. Всего за четыре года экспедиция изучила около 25 участков.

Результаты работы были опубликованы в четырех томах. Значительная часть найденных артефактов сегодня хранится в Кипрском музее в Никосии, а также в Музее средиземноморских и ближневосточных древностей (Medelhavsmuseet) в Стокгольме.

Цель раскопок заключалась в получении более глубоких знаний о жизни древних киприотов, их религиозных и погребальных обрядах в разные исторические периоды. Были обнаружены храмы, гробницы, крепости, дворцовый комплекс и римский театр. Также экспедиция исследовала ранее неизвестные неолитические поселения на острове.

Шведские археологи были учениками основателя научной археологии — Оскара Монтелиуса. Эйнар Гьерстад применил его типологический метод для систематизации кипрской керамики бронзового и железного веков, введя деление на «раннюю», «среднюю» и «позднюю» фазы — классификацию, актуальную до сих пор.

Для построения хронологии и типологии археологического материала было раскопано около 375 захоронений разных эпох, в которых нашли около 10 000 керамических сосудов. В культовых местах были обнаружены тысячи каменных и терракотовых скульптур.

Семьи археологов также жили на Кипре в период экспедиции, и на сохранившихся фотографиях можно увидеть Розу Линдрос, Виви Гьерстад с детьми и их няню Гудрун Аттерман. Киприот Тулис Суидос, водитель экспедиции, оказывал помощь во многих делах, включая консервацию находок. Позднее он отправился со шведами в Стокгольм, где продолжил работать с кипрскими коллекциями.

Возникает вопрос: как же далекая Швеция стала главным популяризатором кипрской археологии? Как это часто бывает, всему виной его величество случай.

В своей книге 1931 года «Шведские раскопки» профессор Аксель Перссон так описывает «случайную» встречу, которая положила начало шведско-кипрской археологической экспедиции:

«Это был август 1922 года. Я ехал с одним из наших молодых помощников, и мы достигли границы между Венгрией и Югославией. Это было буквально сразу после мировой войны, и пограничный контроль был крайне строгим. Все пассажиры, за исключением тех, кто ехал в вагонах класса люкс "Восточного экспресса" или имел паспорта, выданные министерствами, должны были выйти с багажом для прохождения паспортного и таможенного контроля.

Нам повезло: нам разрешили остаться в нашем вагоне. Пока мы сидели там, появился разговорчивый, веселый джентльмен средних лет, который перешел из вагона маршрута Прага — Константинополь. Услышав, что мы археологи, он обрадовался и сказал, что мы почти коллеги: он был членом Археологического совета Кипра. Когда он узнал, что мы шведы, он обрадовался еще больше: он оказался шведским консулом в Ларнаке.

Мы заговорили об археологах в Афинах и обнаружили множество общих знакомых. Обсуждая раскопки в Асинах, я упомянул, что сам Его Королевское Высочество наследный принц Густав Адольф собирается принять в них участие в течение нескольких недель.

Тогда Луки З. Пиеридис (так звали моего нового знакомого) спросил, думаю ли я, что можно заинтересовать наследного принца раскопками на Кипре. Я ответил, что это возможно после завершения работ в Асинах. Он поинтересовался, не захотел бы наследный принц получить небольшую коллекцию кипрских древностей. Я ответил, что уверен: он не отказался бы.

Проведя с нами около четверти часа, Пиеридис неожиданно спросил, могу ли я дать ему в долг десять фунтов. Он с большой благодарностью принял деньги. Оказалось, он попал в сложную ситуацию: при въезде в Германию забыл задекларировать валюту, и на выезде у него изъяли все деньги.

Мы продолжили беседу, и Пиеридис пригласил меня лично приехать на Кипр — посетить музей в Никосии и его частную коллекцию. Я ответил, что с удовольствием, но сейчас не могу. Тогда он спросил, есть ли у меня молодой помощник, которого можно было бы направить вместо меня. Я сказал, что это вполне возможно. Вскоре он снова обратился с просьбой дать в долг еще пять фунтов: у него не было визы для транзита через Болгарию, и он боялся, что его развернут на границе. Он пообещал, что банк пришлет деньги в Афины, как только он прибудет в Константинополь.

Получив деньги, он с триумфом вернулся в свое купе, показал фунты и заявил своим спутникам: "Я просил у вас одолжить несколько фунтов, и никто не помог. А вот нашел иностранца, который мне поверил". Я почувствовал на себе взгляды, полные презрения и жалости, а мой помощник заявил, что я больше никогда не увижу этих денег.

В Нише наши поезда разъехались. Мы прибыли в Афины и провели там несколько дней, но писем из Константинополя не поступало. Не могу отрицать, что начал сомневаться в своей доверчивости, особенно потому, что мой коллега становился всё более саркастичным после каждого визита на почту. Мы уехали на Крит, пробыли там восемь дней и, вернувшись в Афины, наконец получили письмо. Затем мы отправились в Асины и начали раскопки.

Через две недели пришло официальное приглашение от Археологического совета Кипра для начала раскопок на острове. Я обратился к одному из наших помощников, Эйнару Гьерстаду, о котором думал еще с того момента, как Пиеридис поднял этот вопрос. Гьерстад сразу же выразил готовность участвовать.

В течение следующих месяцев с Кипра почти каждые две недели приходили письма с вопросами, когда приедет шведский археолог. После возвращения в Швецию мы получили сообщение от транспортной компании в Александрии: ящики весом 350 кг, содержащие кипрские древности, отправлены на шведском судне на адрес наследного принца.

Несколько месяцев спустя Эйнар Гьерстад отправился на Кипр, где в течение 16 месяцев изучал древности и проводил полевые исследования. Все это время он получал щедрую поддержку от Пиеридиса. Именно тогда и возник замысел шведской археологической экспедиции. Гьерстад объяснил, что ее невозможно будет организовать до тех пор, пока не будет изменен закон, согласно которому часть находок должна оставаться у государства. Пиеридис немедленно занялся этим вопросом. Вскоре он сообщил, что закон изменен в соответствии с просьбами шведской стороны.

Раскопки были завершены совсем недавно. 7 500 крупных и мелких предметов были переданы Швеции. Они только что прибыли в Стокгольм.

Перссон закончил рассказ, написав: "Это предыстория раскопок на Кипре. Высокие проценты по небольшому кредиту"».

Будущий руководитель экспедиции Эйнар Йерстад был хорошо знаком с Кипром: в 1923–1924 годах он уже посещал остров, где не только изучал музейные коллекции, но и провел ряд археологических раскопок. Во Френаросе им впервые были обнаружены следы неолитической цивилизации Кипра. В Аламбре Йерстад раскопал жилище, относящееся к раннему кипрскому бронзовому веку, в Калопсидхе — к среднекипрскому, а в Николидисе — оборонительное сооружение позднего бронзового века.

Хотя до него немало сделали Луиджи Пальма ди Чеснола, Макс Онефальш-Рихтер и особенно Джон Майерс, именно публикация Йерстадом первых научных исследований и отчетов о раскопках — в его диссертации «Исследования доисторического Кипра», защищенной в Уппсальском университете в 1926 году, — заложила подлинные научные основы изучения бронзового века Кипра.

Окончив диссертацию, Йерстад приступил к подготовке масштабной археологической экспедиции, целью которой было получение репрезентативного материала памятников и находок с Кипра — от каменного века до римской эпохи, охватывающей более 5000 лет. Для организации экспедиции был создан специальный комитет под председательством наследного принца Густава Адольфа. Проект получил щедрую поддержку частных спонсоров, а по завершении раскопок шведское государство также внесло вклад в покрытие расходов.

Для передвижения по острову Йерстад использовал один из первых автомобилей марки Volvo — модель ÖV 4. Этот автомобиль, вероятно, был третьим по счету в серии под названием Jacob и был доставлен на Кипр в 1927 году. По сообщениям, машина хорошо справлялась с бездорожьем и могла развивать скорость до 60 км/ч даже на ухабистых ослиных тропах.

Осенью 1927 года шведская кипрская археологическая экспедиция прибыла на остров. В ее состав вошли руководители проекта: Эйнар Йерстад, Альфред Вестхольм, Эрик Шёквист и архитектор Джон Линдрос. Раскопки продолжались до 1931 года и охватили многочисленные археологические объекты: Агиа Ирини, Агиос Яковос, Аматус, Энкоми, Идалион, Китион, Контура Трахония, Китреа, Лапитос, Марион, Мерсинаки, Нитовикла, Палеоскутелла, Петра ту Лимнити, Соли, Стили, Трахонас и Вуни.

Весной 1931 года археологи и их семьи вернулись в Швецию, увозя с собой часть предметов, согласно действующему на тот момент законодательству, предусматривавшему раздел находок между страной, проводившей раскопки, и местными властями. В октябре 1930 года наследный принц Густав Адольф лично прибыл на Кипр, чтобы возглавить переговоры о разделе археологического материала. Благодаря его участию Швеции удалось получить около 12 000 из 18 000 находок — более половины, что выходило за рамки традиционной практики.

Ценные предметы были упакованы в 771 деревянный ящик и доставлены в Швецию в марте 1931 года. Они легли в основу коллекции Средиземноморского музея (Medelhavsmuseet), открытого в 1954 году. Экспонаты с Кипра по сей день занимают центральное место в его постоянной экспозиции. Помимо этого, хранилища музея заполнены кипрской керамикой, скульптурами и металлическими изделиями, поступившими из той самой экспедиции.