Лана дер Партог — автор книги о русских белоэмигрантах и своей жизни на Кипре «Самовар на столе»

Cyprus Butterfly — один из немногих ресурсов, который занялся исследованием темы русской белой эмиграции периода Гражданской войны.

Мы подробно писали о непростой судьбе русского офицера Михаила Бутчика и мемориальном комплексе под Лимассолом, брали интервью у автора книги о Бутчике Натальи Зыковой, печатали статью автора книги «Белые русские на Кипре» Эльнура Агаева, а также размещали книгу «Янтарный Кипр» Сергея Горного, нна Кипре в 1922 году.

Сегодня мы хотим познакомить вас с автором книги «Самовар на столе» — потомком первой волны русских беженцев на Кипре.

Это удивительная женщина, которая провела огромное исследование истории русской эмиграции, переплетающейся с личными воспоминаниями в формате мемуаров. Более 400 страниц книги пролетают незаметно. Разумеется, в рамках интервью мы не сможем пересказать все подробности книги и жизни писательницы, но все же взяли на себя смелость задать самые интересные вопросы.

Лана дер Партог — журналистка и автор монументального труда «Самовар на столе» (в центре)

— Добрый день, Лана! Начнем с самого начала. Как лучше к вам обращаться: Лана или Светлана? Какой язык для вас удобнее в общении: русский, английский или, может быть, греческий?

С 11 лет, когда я поступила в среднюю школу в Англии, стало очевидно, что имя Светлана очень трудно произносить, и меня все начали называть Ланой. Английский — мой рабочий язык.

— В 2016 году вы издали книгу «Самовар на столе». Это не просто мемуары, а настоящая энциклопедия зарождения русской общины на Кипре. Почему вы решили написать эту книгу?

Да, до этого не было никаких опубликованных данных о 1 546 россиянах, эвакуированных из Новороссийска на Кипр в марте 1920 года, некоторые из которых остались и начали новую жизнь на острове. Мне показалось, что это интересная история, которую стоит рассказать.

— Первая часть книги посвящена первой волне русской эмиграции на остров. Кратко расскажите, кто были эти люди, ступившие на землю Кипра в далеком 1920 году.

Британские колониальные власти составили несколько списков русских, прибывших на кораблях «Херсон» и «Малчанов», высадившихся на Кипре в марте 1920 года. Первоначальное число составляло 1 546 человек. 18 мая их число упало до 1 498 (местная кипрская газета сообщила, что более 40 умерли и были похоронены за пределами лагеря), они были разделены на следующие категории: 103 российских медицинских работника, 750 морских и военных офицеров и солдат, из которых 623 больны, ранены или инвалиды, 625 мирных жителей, из них 90 пожилых мужчин, 345 женщин и 190 детей.

На 20 августа был составлен список беженцев-мужчин: «43 старика, 417 годных к работе, 283 нетрудоспособных. Из годных к работе мужчин 5 врачей, 5 химиков, 66 инженеров, 75 служащих, 8 шоферов, 20 учителей, 10 плотников, 4 портных, 6 музыкантов, 10 сапожников, 35 офицеров, 88 других специальностей».

Согласно моим исследованиям, в число 88 «других специальностей» входили художники, пекари, артисты балета, кузнецы, рисовальщики, фермеры, журналисты, адвокаты, слесари, торговцы, оперные певцы, фотографы, сантехники и бывшие царские чиновники.

— Несколько слов о вашем деде Николае Дмитриче, которому в книге посвящена целая глава.

Мой дед, Николай Дмитриевич Матов, родился в Орле в 1885 году. Он происходил из семьи военного и был отправлен в Воронежское кадетское училище в возрасте 12 лет. Затем он подал заявление и был принят в Михайловское артиллерийское училище и академию в Санкт-Петербурге, которую он окончил офицером в 1907 году и получил должность ассистента преподавателя в Академии. Он работал с известным профессором Владимиром Николаевичем Ипатьевым на химическом факультете. Николай Дмитриевич женился на Марии Николаевне Волоткиной из Белгорода в 1909 году. У них было двое детей: мой отец Сергей, рожденный в 1911 году, и моя тетя Вера 1919 года рождения. Во время Первой мировой войны он работал с Ипатьевым, исследуя зарождения полезных ископаемых для производства взрывчатых веществ. В 1919 году он присоединился к белой армии под командованием генерала Деникина, был ранен и эвакуирован из Новороссийска на реке Херсон в марте 1920 года. Благодаря своим познаниям в области химии и металлургии он получил работу в Cyprus Mines Corporation (американская компания по добыче меди) и создал новую жизнь для себя и своей семьи в маленьком поселке рядом с шахтами.

— Расскажите историю своих родителей, поженившихся за пределами родины.

В 1930-е годы одной из важнейших русскоязычных эмигрантских газет была «Русская мысль», издававшаяся в Париже. На ее страницах россияне, разбросанные по всему миру, размещали сообщения в поисках новостей о родственниках, поисках работы, а молодежь заводила друзей. Поскольку на Кипре было мало подходящих молодых русских девушек, мой дедушка уговорил моего отца Сергея опубликовать сообщение о поиске друзей по переписке. Моя мать, Лариса Кудрина, и несколько ее друзей в Риге (Латвия) ответили на его просьбу о переписке. Сергей и Лариса влюбились друг в друга благодаря письмам, и, когда он пригласил Ларису «отдохнуть на Кипр», над Европой в 1938 году нависла угроза войны. Они оба знали, что на самом деле это было предложение руки и сердца. Мои родители поженились в марте 1939 года.

— Вы родились на Кипре и никогда в жизни не были в России. Расскажите, соблюдали ли вы дома русские традиции? В вашей жизни не было желания и возможности посетить Россию?

В детстве я воспитывалась в русской семье за ​​границей. Мы говорили по-русски и хранили русские традиции.

Мой муж — армянин (родившийся в Эфиопии), и мы много раз обсуждали посещение России и Армении. Мы никогда не бывали в России, но в 2002 году нам удалось посетить Армению, где мне было очень легко путешествовать, так как все говорили по-русски.

— В 1926 году на Кипре была создана коммунистическая партия АКЕЛ, сталкивались ли ваши родственники с представителями этой организации? Расскажите нашим читателям о своих воспоминаниях о Второй мировой войне.

В Калохорио было несколько жителей деревни, которые были членами AKEЛ. Они приходили и разговаривали с моим дедушкой, потому что он был русским, и считали, что это автоматически означает, что он коммунист. Он высказал им свое мнение о коммунизме, которое, мягко скажем, не было благоприятным.

Я родилась в 1940 году. Я была маленькой девочкой и жила с мамой, бабушкой и дедушкой в ​​маленькой деревне на Кипре, пока мой отец служил в британской армии в Италии, Северной Африке и Египте. В те годы это было простое, но счастливое детство.

— Кто-нибудь, кроме вас, из первой волны русской эмиграции до сих пор живет на Кипре?

Те из моего поколения, кого я знаю, в основном умерли или живут за границей. Есть еще небольшое количество внуков, чьи матери или отцы были русскими или наполовину русскими.

— Почему русские в массе своей не остались на острове в 1920-е годы?

Русские, решившие поселиться на Кипре в 1922 году, считали британскую колонию местом стабильности и возможностей. После Второй мировой войны второе поколение русских начало смотреть на другие страны, так как война повлекла большие волны миграции людей. Стремление греко-киприотов к союзу с Грецией, кульминацией которого стало восстание ЭОКА (1955–1959 гг.) и межобщинные бои в 1958 году, заставило оставшихся русских решить, что Кипр больше не является спокойным местом. К моменту обретения независимости в 1960 году на острове осталось лишь небольшое количество из второго и третьего поколения, которые женились на киприотках и имели бы свое дело.

— Вы жили и работали и среди англичан, причем в самый горячий период в истории острова, и среди киприотов. С кем вам нравилось больше общаться и работать?

Я начала работу журналистом с 17 лет, и мне приходилось встречаться и работать с разными людьми. Как личности одни были умны, другие глупы, некоторые — интересны, некоторые — скучны. Были либералы и фанатики, националисты и космополиты. У меня появилось много разных друзей на всю жизнь. Национальность никогда не играла важной роли.

— Вы работали для Times of Cyprus с одним из самых известных журналистов Кипра Чарльзом Фоули. Несколько слов о нем.

Чарльз Фоули был иностранным редактором Daily Express в Лондоне в 1955 году. Когда у него возникли разногласия с владельцем издания, лордом Бивербруком, он ушел в отставку и решил запустить англоязычную газету на Кипре. Он назвал ее Times of Cyprus и собрал группу профессиональных журналистов. Как ирландец, он был противником британского истеблишмента и симпатизировал борьбе греко-киприотов. Его репортеры задавали неудобные вопросы местным колониальным властям, сообщали о злоупотреблениях, но также критиковали ЭОКА за необоснованные убийства невинных людей. Фоули поддерживал связь с влиятельными политиками в Лондоне, давая им представление о том, что происходило на острове помимо того, что сообщалось официально. Это привело к нескольким расследованиям палаты общин, сильно разозлившим британское правительство. Когда Кипр получил независимость, он закрыл газету заголовком «Наша работа выполнена». Для меня он был отличным редактором, который научил меня всему, что я знаю о журналистике.

— Вы работали и развивали зарождающийся кипрский туризм. Расскажите о первых туристах из СССР.

В 1960 году туристическое агентство предложило мне поработать гидом на одном из первых круизных лайнеров из СССР. Моя единственная квалификация заключалась в том, что я знала русский язык и хорошо знала историю острова. Мы собирались посетить Фамагусту и древний город Саламин, поэтому я подготовила исторический и археологический обзор, но пассажиры хотели знать, какие тракторы использовали фермеры, какой годовой урожай пшеницы и что производят наши заводы. Мое описание семейных ферм и людей, переезжающих в города в поисках работы и строящих собственные дома, не понравилось руководителю группы, который прочитал мне лекцию о том, что все должно быть национализировано, а жилье должно строиться правительством.

— Ваши дети — это уже четвертое поколение русских на Кипре. Они как-то причастны к русской культуре, говорят по-русски?

Наш дом всегда был многонациональным, многоязычным и многокультурным. У нас есть книги на английском, русском, армянском и греческом языках по истории, искусству, политике и литературе, реликвии и картины обеих семей.

Моя мама давала уроки русского языка моей старшей внучке Татьяне, и она умеет читать и писать по-русски, хотя говорит по-русски не очень хорошо. Мои сыновья понимают русский язык.

— Сталкивались ли вы с представителями русской диаспоры в начале 1990-х?

Россияне, приехавшие на Кипр после распада СССР, привозили наличные для вложений в офшоры, в основном в Лимассоле. Я не встречалась ни с одним из них.

— Ваша семья потеряла дом в России, позже вы потеряли дом в Калохорио. Хотели бы вы посетить те места сейчас?

Наш дом в Калохорио был разрушен турецкой армией в 1974 году, там не на что смотреть. Дом, где поженились и жили мои дедушка и бабушка, находился в селе Буймеровка под Ахтыркой на украинской стороне границы с Россией. В одной из военных сводок, которые я видела в июле 2022 года, Ахтырка и села вокруг нее были обстреляны российской армией. В сентябре украинская армия восстановила контроль над районом. Сейчас точно не самое подходящее время для посещения этих мест.

— Книга называется «Самовар на столе», как часто вы пользуетесь этим прибором?

Наш семейный самовар, датированный «1899 год, Санкт-Петербург», стоит на буфете в моей столовой как семейная реликвия.

Авторские права на все фотографии принадлежат семейному архиву Джорджа и Ланы дер Партог.

Книгу «Самовар на столе» можно приобрести на Amazon по цене в 24 доллара по данной ссылке.